После освобождения: как Ростов-на-Дону возвращался к мирной жизни

14 февраля 2018 года исполняется 75 лет со дня второго и окончательного освобождения Ростова от фашистов. Главными героями праздника традиционно становятся воины-освободители. Но ростовчане, которые восстанавливали разрушенный город, заслуживают отдельного рассказа. 1rnd.ru решил написать о том, как Ростов-на-Дону возвращался к мирной жизни.

".. Я прошел из конца в конец сквозь пылающий, озаренный пожарами город. Под ногами скрипела кирпичная россыпь, горячих руин, скрежетало стекло", - таким увидел родной город утром 14 февраля 1943 года известный писатель-фронтовик Виталий Закруткин.

Дни боев за Ростов стали для города настоящим апокалипсисом. Фашисты несколько дней взрывали предприятия, сжигали здания, в которых размещались их службы и все документы, бомбили собственные эшелоны с техникой и фуражом, которые пришлось бросить. На воздух взлетели железнодорожный и пешеходно-автотранспортный мосты.

"Прощальный аккорд" грянул в ночь на 14 февраля: одновременно фашисты взорвали все городские путепроводы и груженые вагоны, а также склады на железнодорожной станции.

Утром 14 февраля перед освободителями и ростовчанами лежали руины города, который нужно было возрождать.

Сразу в работу включились структуры, связанные с безопасностью. Началась документация зверств оккупантов. Акт специальной комиссии при Ростгорисполкоме с кровавой статистикой - свыше 20 тысяч замученных, свыше 50 тысяч угнанных в плен - выйдет 17 февраля. А 15-го свой акт направят члены попечительства кафедрального собора. Документ называется “О глумлении немецко-фашистских захватчиков над религиозными чувствами православных”.

“Из бывшего епархиального управления сделали, в буквальном смысле, уборную. Железную купель для святого крещения превратили в ночной горшок, а в столярной мастерской деревянный крест воткнули в кучу кала”, - пишут члены совета.

Силовикам предстояло бороться и с криминальными элементами. Вот один из примеров: преступники переодевались в военную форму и грабили горожан, якобы изымая трофеи и продукты для нужд армии.

С первых же часов освобождения на сохранившиеся предприятия начали возвращаться рабочие. Так, уже 14 февраля на производство пришли сотрудники завода имени Октябрьской Революции (“Эмпилс”). А 22-го здесь запустился спичечный цех. Его первым заданием был выпуск 18 тысяч книжек спичек к 1 марта.

“Когда коллектив цеха узнал, что заказ будет передан покрывшим себя неувядаемой славой бойцам Н-ской гвардейской части, он тут же решил дать не менее 30 тысяч книжек спичек. Обязательство было выполнено”, - пишет в одном из номеров за март 1943-го “Молот”.

К концу февраля восстановили производство на промышленных гигантах, они дали первую продукцию для фронта и победы.

Другие производства частично восстановились к марту. Как свидетельствуют хроники, запустилась музыкальная фабрика (правда, здесь ремонтировали обозы), завод металлических изделий начал выпускать кружки, умывальники и прочее, возродилась стеклоиндустрия (граненые стаканы). На все том же “Эмпилсе” наладили производство оконной замазки и хозяйственного мыла.

Безусловно, даже “мирные” фабрики и заводы были ориентирована на нужды фронта. Так, обувная фабрика имени Микояна сначала начала ремонтировать армейские ботинки, и только потом запустила цех гражданской обуви.

Практически вместе с промышленностью в Ростове начала работать система образования. Уже с 25 февраля Ростгорисполком своим приказом открыл школы. Те, что остались: из 76 учреждений фашисты полностью разрушили 41, работали в учебном году 36. С детскими садами было еще хуже, из 111 остался только 21.

Школьники учились в 1943-м не слишком хорошо. Есть документ, в котором педсостав ругают за низкую успеваемость, что-то около 76%. Однако вина за это возлагается на учителей: не повышали свое профмастерство, не следили за ситуацией.

Учреждения культуры в Ростове вернулись к жизни тоже очень быстро. В начале марта представления давали театр музкомедии и кукольный театр.

Это - ценный признак мирной жизни. Но главной проблемой Ростова после освобождения все же была не духовная пища. Состояние пищепрома и, говоря привычным языком, ЖКХ оставалось крайне сложным.

Что касается еды, в Ростове еще долго действовали продуктовые карточки. Максимальный паек хлеба на сутки - 500 граммов. Столько могли получить рабочие, дорожники и мостостроители, милиционеры, сотрудники НКВД. Служащим полагалось 400 граммов, а детям, пенсионерам и пациентам больниц - 300.

Во время боевых действий были уничтожены практически все склады со всеми запасами. Урон оценивался в 87 миллионов рублей. Поставки товаров постепенно налаживались, уже в марте в Ростове заработали восемь промтоварных и 10 пищевых магазинов, а также шесть столовых.

Чтобы улучшить ситуацию с питанием, горожан практически обязали заниматься огородами с 1 апреля 1943 года. Под них разрешили забирать даже бывшие дворовые клумбы. Задействовали под нужды горожан и ботанический сад. Запасов зерна там не осталось, но, следует из документов, сохранились семена огородно-бахчевых культур, и их предписали пустить в дело.

Сложнее всего дела обстояли с очисткой города и восстановлением коммуникаций. С начала марта в Ростове в приказном порядке ввели трудовую повинность. Постановление разрешало привлекать к неотложным работам все население мужского пола от 14 до 55 и женское от 16 до 45 и наказывать в случае уклонения.

Ростовчане и без повинности активно приводили в порядок родной город. Вот интересное свидетельство: в Пролетарском районе женщины взяли на себя и мелкий ремонт квартир, и озеленение.

“Гитлеровские бандиты превратили наш цветущий город в груды развалин. Фашисты развели в городе грязь и антисанитарию. Мы обращаемся ко всем квартиросъемщикам с призывом навести образцовый порядок в своих домоуправлениях”, - гласит призыв активисток, напечатанный в "Молоте".

Тем не менее, на заседании Ростгорисполкома 23 марта город получил неуд за чистоту. В протоколе отмечается, что сорваны практически все планы: по уборке с улиц уничтоженных машин, по восстановлению ограждений, откачке выгребных ям.

“В городе в целом крайне неудовлетворительное состояние работ”, - гласит итоговый протокол.

Медицинские учреждения, свидетельствуют газетные публикации, начали работать в Ростове в первые же дни после изгнания оккупантов. Аптечная сеть более или менее заработала к маю, медикаменты доставляли самолетами из Москвы.

Неудивительно, что руководство Ростовского горисполкома и медики опасались вспышек заболеваний. В одном из документов детей на летние месяцы предлагается отправить в колхозы Ростовской области - не только из-за пережитого, но и в целях личной безопасности на время жары. И, конечно, для помощи селянам.

В любом случае, к августу большинство самых серьезных проблем освобожденного Ростова-на-Дону удалось решить. Через полгода после возвращения к мирной жизни в городе работало уже 97 предприятий, были восстановлены водопровод и канализация, запущены четыре бани. С улиц города вывезли свыше 100 тысяч возов с мусором, восстановили около 100 зданий.

“Ростов живет полнокровной советской жизнью. Работают кино, два театра. Ростовчане трудятся, отдыхают, учатся. Мы знаем: впереди еще много дней тяжелого упорного труда”, - пишет в своем отчете председатель исполкома Ростовского горсовета Петр Андреев.

Символично, что отчет чиновника соседствует на газетной полосе с заметкой “Тебе, фронт!” о том, как ростовчане помогают бойцам Красной Армии. Домохозяйки чинят обмундирование, собирают посуду и бинты, в колхозах под Ростовом выращивают овощи для воюющих, комсомольцы и профсоюзы собирают серьезные деньги для военной промышленности.

На два фронта - свой, мирный, и военный - Ростов, как и вся страна, будет жить до середины 1945-го.