Причём здесь Индия: как в Ростове появилось здание одной гостиницы

В бессмертном произведении нашего выдающегося земляка Михаила Шолохова «Они сражались за Родину» есть маленький эпизод: бронебойщик Петр Лопахин варит раков и бросает такую реплику: «Ну, просто совсем, как на Садовой в Ростове, в гостинице "Интурист": укропчиком пахнет, свежими раками…». Многим ростовчанам знакома гостиница «Интурист», недавно переименованная в Don Plaza. Но она была построена через много лет после Великой Отечественной войны. А вот к началу войны название «Интурист» носила совсем другая гостиница – та, которая долгие годы именуется «Московской».

История этой гостиницы началась в… Индии. Жил в Калькутте купец-армянин Мартирос Амаданци Бабаджан. Переписывался со своими соплеменниками из Нахичевани-на-Дону. Знал об их нуждах. И решил распорядиться своими средствами следующим образом: «Я, армянин из города Амадана, в настоящее время проживающий в Индии, в городе Калькутте, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю половину всего своего состояния на благоустройство армян города Нахичевань Азовского уезда Российской империи. Две доли из них – школе, две – больнице, две – дому нищих и еще две – детскому приюту в искупление моих грехов и в утешение моего народа, чтобы там, среди них, осталась моя память».

Это было записано в мае 1794 года. Через три года купец умер, а английский банк, в котором лежали деньги завещателя (в Индии, как известно, действовали британские колонизаторы), не захотел отдавать их каким-то армянам из России. Странно, но и никто из нахичеванцев не стал защищать права родного города. Пока не вмешался литератор и публицист Микаэл Налбандян.

В 1859 году в журнале «Юсисапайл» («Северное сияние») вышла его статья об индийском наследстве. Автор убеждал земляков идти до конца в споре с присвоившими чужое добро англичанами. Но возникал вопрос: кто отважится поехать в далекую Индию и отстоять интересы родного города? Никто не решался: все считали, что ничего у английского банка отсудить не удастся. Тогда Налбандян, возмущенный нерешительностью земляков, сам отправился в путь.

В 1861 году состоялся судебный процесс. Поскольку ни один квалифицированный юрист не согласился помочь Налбандяну, ему пришлось лично вести процесс против английских властей. 21 сентября 1861 года в Верховном суде Западной Бенгалии, заседавшем в крепости Вильям, был вынесен окончательный вердикт по делу. Истцу и ответчику было дано разъяснение, что, согласно британским законам, воля завещателя, если она ясно выражена, признается священной и потому находится под защитой британской короны. Потому истинными наследниками по завещанию индийского купца Бабаджана являются управление и общество города Нахичевани-на-Дону. Они имеют право на половину всех доходов по завещанию за все годы, начиная с 1797 года (смерти завещателя) по 1861 год, и такую же долю за все последующие годы. Судья также указал, что по воле завещателя его наследство было передано городскому управлению Калькутты, с тем чтобы за половинную долю вознаграждения в результате разумного хозяйствования имущество не только не умалялось, но и приумножалось.

Ведение процесса и выигрыш дела вызвали уважение к Микаэлю Налбандяну даже у его противников.

– Ваша логика победила, господин Налбандян. Не английская ли кровь течет в ваших жилах? – поинтересовался председатель городского управления Калькутты Чарльз Свинтон Хагг.

– Моя логика – логика истины, и она свойственна не только англичанам, – с достоинством ответил нахичеванец.

По завещанию Бабаджана, властям Нахичевани-на-Дону досталась сумма в 144144 рубля 51 копейку. Эти средства поступили в распоряжение Церковного попечительства о бедных армянах – общества, созданного в 1889 году специально для выполнения воли благотворителей, завещавших свои дома и деньги на нужды родного города. Помимо индийского наследства, в распоряжении попечительства оказались капиталы, завещанные нахичеванскими предпринимателями Хармаджевым, Марковым-Поповым, Наталовым, Дьячковым и другими. Общая сумма всех капиталов составила 341179 рублей 72 копейки. Огромные деньги по тем временам – на школу, больницу и приют хватило бы. Но…

Все завещанные деньги были вложены в строительство гостиницы, которую решили построить на Большой Садовой улице, недалеко от пересечения ее с Николаевским переулком (ныне – Семашко). По свидетельству очевидца, в конце 1870-х годов «здесь торчал двухэтажный домишко, да рядом флигелечки, да избы на курьих ножках красовались на этом месте, которое и тогда уже было центром кабацким: в двухэтажном домике содержалась гостиница «Орел», а под «Орлом» погребок серба Патта торговал… А рядом, в избенке, какой-то грузин содержал единственную в городе шашлычню».

Принадлежало это архитектурное разнообразие Маркову-Попову и Муратханову. Они завещали свои домовладения Церковному попечительству о бедных армянах, которое и выбрало эту территорию для строительства здания гостиницы. Проект его разработали академик, директор Санкт-Петербургской Академии художеств, Александр Померанцев и городской архитектор Нахичевани-на-Дону Николай Дурбах, обучавшийся в той же академии.

Началось строительство здания в 1894 году, завершилось – в конце 1896 года. Было потрачено около 400 000 рублей. И хотя члены попечительства заявляли, что все доходы от эксплуатации гостиницы будут идти на нужды бедных армян, сомнительно, чтобы эти доходы – даже за 20 лет – покрыли расходы на ее возведение. Тем более, за эти же 20 лет потребовалось не менее трех раз проводить ремонтные работы в здании.

Первоначально был возведен протяженный корпус, расположенный вдоль Большой Садовой улицы. Центральное положение первого этажа здания занимал вестибюль и лестничная клетка, по обе стороны от них располагались магазины с самостоятельными входами. Верхние этажи имели коридорную планировку. Главный фасад был оштукатурен и оформлен штукатурным и лепным декором, характерным для направления эклектики, с присущим ей использованием композиционных приемов и декора классицизма, барокко и ренессанса.

Окончательный облик гостиница, получившая название «Большая Московская», приобрела в 1899 году, когда над парадным входом гостиницы был сделан выносной балкон-навес, на котором разместился летний зал ресторана. Спустя еще несколько лет к зданию пристроили восточное крыло.

«Большая Московская» практически сразу стала одним из самых модных и дорогих отелей города. 60 гостиничных номеров «от одного рубля и дороже» никогда не пустовали. В этих номерах останавливались такие выдающиеся деятели нашей культуры как писатель Александр Куприн, поэт Константин Бальмонт, певцы Федор Шаляпин и Леонид Собинов. В помещениях первого этажа размещался ряд торговых предприятий: банкирский дом «Чахиров и К°», музыкальный магазин Бродского, магазин швейных машин Зингера, кондитерский магазин и кофейная известного московского булочника Филиппова.

Недолго получало церковное попечительство доходы от гостиницы. Установилась советская власть, гостиница стала собственностью городских властей Ростова-на-Дону. Первый этаж здания заняли магазины Доншвейпрома, Севкаввинтреста, Единого потребительского общества, верхние этажи – коммунальное жилье. Это продолжалось до середины 1925 года, когда специальная комиссия, назначенная Управлением Донского окружного инженера, провела обследование здания. Результаты были неутешительны: состояние здания было признано аварийным и «недопустимым в санитарном отношении». Потребовалось провести очередной ремонт. На него израсходовали 136 тысяч рублей, и в конце 1928 года в здании вновь открылась гостиница, которая по-прежнему называлась «Большой Московской».

Видимо, и этот ремонт помог не сильно. Иначе как объяснить тот факт, что весной 1934 года началась реконструкция, продолжавшаяся полтора года? В августе 1935 года на страницах газеты «Молот» сообщалось: «Кроме фасада, от бывшей Большой московской гостиницы сейчас ничего не осталось. По существу, Ростов получил совершенно новый, первоклассный,

по-европейски оборудованный отель». Соответственно, и название этот отель получил «по-европейски» новое – «Интурист».

Количество гостиничных номеров в результате реконструкции уменьшилось с 82 до 70. Зато увеличилась площадь и изменилась планировка этих помещений. Во всех номерах были установлены умывальники с холодной и горячей водой, в большинстве номеров – ванны. Был оборудован коммутатор, а затем во все номера провели телефоны. Советские репортеры с гордостью отмечали: «Прекрасные каминные часы антикварной ценности украшают большинство номеров». Мебель из дуба, серого клена и других сравнительно дорогих материалов была выполнена по эскизам академиков Щуко и Лансере. Стены вестибюлей и ресторана были украшены художественными панно и горельефами, сделанными из цветной фанеры. На всю эту роскошь – иначе не назовешь – было израсходовано 1 миллион 200 тысяч рублей. Вероятно, именно эта роскошь и произвела такое сильное впечатление на Михаила Шолохова, что он решил вложить в уста одного из своих персонажей реплику, с которой и начался этот очерк.

Но все эти траты оказались напрасными: в годы Великой Отечественной войны здание едва не погибло. Дворовая его часть во время бомбардировок 1942 года превратилась в руины. А на территории двора после войны разместилась кондитерская фабрика. Пострадал и основной объем здания. Все окна были выбиты, крыша сгорела, многие несущие конструкции разрушились. От здания остался практически один остов, что хорошо видно на этих фотографиях.

Долго трудились специалисты треста «Ростовгорстрой» над восстановлением здания. К сожалению, было решено не сохранять выносной балкон-навес, украшавший главный фасад. Упростили – и не в первый раз – лепной декор главного фасада. Работы по отделке фасада завершились в сентябре 1954 года, работы по отделке помещений основного объема – в мае следующего года. В здании вновь обосновалась гостиница, получившая уже третье название – «Московская».

По словам репортера газеты «Молот», в гостинице насчитывалось 56 двухкомнатных номеров, «в каждом номере умывальные с холодной и горячей водой, платяные шкафы, радио, телефон, письменный стол, опрятные кровати, тумбочки. Стены украшены картинами, на окнах – шелковые шторы, на дверях – плюшевые портьеры».

Также в гостинице оборудовали лифт, кабину для междугородних телефонных переговоров, ресторан. Кроме того, в здании разместились почта, телеграф, телефон, сберегательная касса и парикмахерская.

Но на этом восстановительные работы не закончились. До 1959 года пристраивали к основному объему два пятиэтажных крыла, выходящих на улицу Шаумяна. Только после этого здание обрело свой нынешний вид.

Гостиница «Московская» (как до этого «Большая Московская» и «Интурист») долгие десятилетия оставалась элитной. В довоенные и послевоенные годы в гостинице останавливались известные деятели культуры – композиторы Дмитрий Шостакович и Арам Хачатурян, поэты Анатолий Сафонов и Роберт Рождественский, писатели Лев Кассиль и Михаил Шолохов, артисты Леонид Утесов и Любовь Орлова.

Стены здания еще хранят память о знаменитых постояльцах, хотя неизвестно, переживет ли оно очередную реконструкцию…

Александр Харченко специально для 1Rnd.ru

Читайте также очерк о здании Дома офицеров в Ростове.