«Это как дно воронки»: история ростовчанина, победившего коронавирус

В Ростовской области коронавирусом переболели уже более 20 тысяч человек. Один из них - директор ростовской юридической компании «Нови и Партнёры» Станислав Нови - покинул «красную зону» около месяца назад. Последствия коронавируса мужчина ощущает до сих пор, хотя изначально была надежда на лёгкое течение болезни.

- Станислав Юрьевич, как вы поняли, что больны? Как долго подозревали, прежде чем прошли тестирование?

- Я собирался уезжать в отпуск. В последнюю неделю перед отъездом стал всё быстрее и быстрее уставать, потом трансформировались вкусы и запахи. Это продолжалось дня два-три, на всякий случай я сдал анализ на антитела. Результат вселял надежду: «антитела не найдены». Единственное, что смутило — медсёстры сказали: «Имейте в виду, это ничего не значит, продолжайте мониторить ситуацию». И вот все вещи были собраны, осталось полдня до отъезда. Я вдруг понял, что мне совсем нехорошо, и я горю. Термометр показал 39,3. Я всё ещё думал: «Ну, мало ли». Наше стандартное русское авось.

- Пытались ли вы убедить себя, что это не коронавирус?

- Коронавирус — это как дно воронки. Знаете, есть воронка продаж, так коронавирус — это уже низ воронки. Потому что с такими симптомами может быть и простуда, и ОРВИ, и воспаление лёгких, и пневмония. К коронавирусу ты уже приходишь потом, когда понимаешь, что вот это у тебя есть, а этого нет. К тому времени, когда я понял, что это коронавирус, запахи не ощущались совсем. Я помню, как проезжал грузовик, он чадил несгоревшей соляркой, стоял чёрный столб гари, а я не ощущал совершенно ничего.

- Были ли какие-то версии, из-за чего могло произойти заражение?

- Определённой версии нет. Мы соблюдали все профилактические мероприятия в семье, поэтому очень неприятно было осознать, что я всё-таки «попался». Ни на каких свадьбах или других праздниках «на 250 человек» я не был. Понятно, что в эти дни мы уже не сидели дома, как в капсуле, все уже ходили на работу, но использовали и маски, и салфетки со спиртом, и антисептики, и другие средства.

- Был ли кто-то болен из вашего близкого окружения?

- У нас сразу заболела вся семья: я, жена, дети и тёща. Буквально через час после того, как у меня поднялась температура, жена пожаловалась на непонятную усталость. В этот же вечер у детей была небольшая температура: 37,2 — 37,4. Дети проболели, что называется, бессимптомно, хотя, получив, новые результаты их анализов, где указано количество антител, иммуноглобулина G и М, я понял, что и дочь, и сын проболели по полной программе. Жена также справилась дома. Не справился дома только я.

- Как попали в госпиталь?

- Когда я понял, что это не просто простуда, мы с сыном сразу поехали сдавать анализы крови. Тогда я в первый раз увидел эту машинку, называемую «пульсоксиметр». Нам измерили наполнение организма кислородом, в медицине этот процесс называют сатурацией. У сына результат был 98%. Объяснили, что это хорошо. Мой показатель был 92%. Я подумал, что это нормально, но мне сказали: «Извините, это уже плохо».

Знакомая записала меня на КТ лёгких. Томография показала 10% поражения лёгких, и было понятно, что про отпуск можно было забыть. У жены объём поражения оказался 24%. Друзья-врачи дали первичную схему лечения и порекомендовали аптеки, в которых можно купить необходимые медикаменты. Посетив несколько аптек, я понял, что с прилавков начали исчезать лекарства. Тех лекарств, которые были в продаже всего несколько дней назад, в этих аптеках уже не оказалось. Нашли не сразу. Одно лекарство нам привезли вообще из другого города.

После этого мы из дома уже не выходили, нам приносили кучу лекарств под подъезд, оставляли, звонили и уходили. Всё это напоминало своеобразный детектив. Сын надевал маску, перчатки, спускался вниз, забирал всё со скамейки и поднимал наверх. По квартире мы с женой передвигались только в масках, дети и тёща в комнату к нам не заходили.

Когда мне надо было выйти в коридор, я вспоминал Табакова в роли мисс Эндрю из «Мэри Поппинс, до свидания!» и говорил: «Внимание, я выхожу». Все прятались по комнатам, и я шёл в ванную. Прошла неделя. Я уже не работал даже за компьютером, только лежал. Сатурация стала падать до 87-88%. Температура взлетала с самого утра. Мне купили баллончики с кислородом, самому было тяжело дышать. Начались приступы сильнейшего кашля, от которого в глазах полопались белки. После этого меня «приговорили» к больнице.

Я попал в «двадцатку». Меня доставляла бригада в белых скафандрах на скорой, как говорится, с фанфарами и светомузыкой. Я сидел у самого окна. У людей на улице, которые смотрели вслед машине скорой помощи, на лице читалось переживание за того, кого везут, и одновременно облегчение, что везут не их. Я даже заметил, что некоторые люди, которые шли в маске на подбородке, при виде скорой натягивали её на нос.

- Были ли какие-то ограничения по вещам, которые можно было брать с собой?

- В приёмнике мне сразу же выдали больничную одежду. Верхнюю одежду, в которой меня привезли, изъяли на санобработку. Её мне вернули при выписке. Меня повезли в палату. Ограничений по вещам не было никаких, мобильный телефон был при мне. Правда, я много вещей и не брал, меня самого в скорую вели под руки. Когда мне стало лучше, даже привезли маленький ноутбук для работы, и никто его не отбирал.

- Как известно, вы перенесли заболевание в средне-тяжёлой форме. Что было самым тяжёлым в таком состоянии?

- Самым тяжёлым были полное отсутствие сил. Умывание мне приходилось разбивать на два похода. Идёшь, умываешься, понимаешь, что уже устал, возвращаешься и ложишься обратно. Проходит минут 5-10-15, ты собираешься с силами, и идёшь чистить зубы. Вторая проблема — это ощущение полного отсутствия свежего воздуха.

Когда я приехал в больницу, меня сразу подключили к кислородному аппарату, а пока его подключали, сосед - дедушка 83-х лет - хотел отдать мне свою кислородную маску. Он сказал: «Можно я дам свою маску мальчику подышать?». А «мальчику», к слову, 53-й год. И потом мы вдвоём дышали таким образом сутками.

Это спасало, потому что иначе воздуха как будто не было. Ты не можешь вдохнуть полной грудью — сразу начинаешь кашлять. А если ты и не закашлял, то вдыхаешь, а кислорода будто нет. Это то, от чего у многих людей наступало состояние страха и паники. В первый день мне просто хотелось лечь, заснуть, и чтобы это всё прекратилось, только дед передо мной стоял и говорил: «Нет, боремся, дышим». Вот такой у меня был сосед.

- Как болезнь сказалась на состоянии здоровья уже после выздоровления?

- Палата была, грубо говоря, 2 на 3 метра. Движений минимум. И когда к концу второй недели я начал ходить и даже пытаться делать зарядку, понял, что ноги дрожат. Я хотел сделать приседания: присел, а подняться не смог. Поднимался я уже на руках, опираясь на кровать.

Мы делали такое упражнение: надо лежать на животе, чтобы попа была выше головы, потому что всё скапливается в нижних отделах лёгких, а это упражнение помогает очищаться лёгким. Ты лежишь по несколько часов в день и вроде не устаёшь, но вот когда сын меня забирал из госпиталя домой, я на улице вдруг понял, что очень медленно хожу и очень быстро устаю. Вот такие последствия.

Поднимаясь домой на 4-й этаж, я отдыхал после каждого лестничного пролёта. До этого я мог прыжками через ступеньку подниматься, а теперь — нет, всё потихонечку.

Когда мне уже разрешили ходить по улице, пришлось достать старую мамину палочку и опираться на неё. Полторы недели я страховался так. Потом у врачей спросил, когда я смогу полноценно возобновить занятия спортом, мне сказали, что ближе к Новому году. А выписали меня в сентябре.

- Некоторые выздоровевшие пациенты признаются, что до сих сталкиваются с упрёками со стороны общества из-за того, что они заразились (якобы они не соблюдали рекомендации по профилактике).

- У меня была немного другая ситуация. За месяц до того, как заболел, я был на почте. Стоял в маске, в соседнем окошке были две дамы постбальзаковского возраста. Им, видимо, захотелось поумничать, и они в весьма нелицеприятной форме начали рассказывать, какой я якобы устроил здесь цирк. Мол, что это за идиотизм и зачем это нужно. Ну, Бог им судья.

- Какой была реакция близких/родственников на то, что вы заболели?

- Когда я болел дома, мне звонили, когда я попал в больницу, то не мог толком разговаривать первые дни. Мне присылали сообщения из Израиля, Германии, Перу, Соединённых Штатов Америки. Знакомые и даже знакомые знакомых узнавали о моей ситуации и писали мне слова поддержки. Ребята из Перу каждый день переводили с испанского католические молитвы и пересылали их мне. Это была человеческая реакция. Никаких упрёков в мой адрес не было.

Одна моя знакомая врач выписывалась из реанимации, когда я только ложился в больницу. Она написала мне слова поддержки и добавила: «Держись и выполняй всё что, говорят врачи. Потому что я теперь знаю точно: ад существует». И я это подтверждаю. Не из-за самой больницы, она как раз вытаскивает тебя за уши из преисподней, как бы пафосно это не звучало, а потому, что ты не знаешь, что будет завтра, куда ты катишься и что происходит.

- Было ли такое, что знакомые даже после вашего выздоровления перестраховывались и говорили что-то вроде: «Давайте лучше по видеосвязи поговорим»?

- Перестраховывался я. На тот момент уже было можно, но я всё-таки старался держать дистанцию, чтобы не навредить людям. Встретил на улице одноклассника, он подошёл поздороваться, а я остановил его на расстоянии, предупредив, что недавно вышел из больницы. Чтобы кто-то побоялся ко мне подойти — такого не было.

- Некоторые люди не считают, что заболевание несёт серьёзные последствия для здоровья. Не могли бы вы назвать несколько самых очевидных, на ваш взгляд, причин не попадать в госпиталь и не заболевать?

- Перефразирую известную поговорку: «Блажен, кто не верует». Если нет серьёзных последствий для здоровья, это отлично. А самую очевидную причину я уже обозначил: у тебя нет сил. Совсем нет сил, никаких. Это не сравнится с усталостью после работы.

Самое страшное, пожалуй, когда ты не знаешь, что с тобой будет завтра. Будет ли у тебя завтра? Я не утрирую.

Мои знакомые врачи ушли (из жизни - прим. редакции). Ваня Широков — 50 лет, реаниматолог, сколько лет я его знал, крепкий парень. Анна Сибирская, Дударев Игорь. Все они врачи, которые просто выполняли свой долг. И я не говорю уже о других.

Поэтому самая очевидная причина — жизнь! Жить хочешь – относись к ситуации со всей серьёзностью.

Серьёзные последствия также связаны с лёгкими. Если там начинается фиброз, то они, по сути, перестают полноценно работать. И ты уже не можешь нормально дышать. Ты хочешь полноценной жизни? Хочешь бегать за детьми или внуками, заниматься спортом или… хоть, не знаю, любовью? Просто нормально жить, а не задыхаться? Старайся не заболевать.

- Могли бы вы что-нибудь посоветовать ростовчанам, чтобы уменьшить риски заражения?

- Носите маски, где надо. Где надо, соблюдайте дистанцию, когда надо — обрабатывайте руки дезинфицирующим раствором. Понятное дело, не заливайтесь им. Не надо спать в маске, не надо носить маску, когда ты гуляешь в лесу. Это глупо. Но в соответствующих ситуациях соблюдать элементарные меры предосторожности необходимо ради себя и своих близких.

Понятно, что это не 100% вариант, но и не «защита от дурака». И, естественно, по моему мнению, не надо лезть на рожон. Я эту позицию никому не навязываю. Это моё мнение. Кстати, очень часто в магазине в очереди, даже если ты соблюдаешь дистанцию, сзади кто-то подойдёт и начнёт дышать в затылок. А если ты ещё встанешь так, что к кассе останется проход, кто-нибудь обязательно встанет перед тобой.

- Как вы могли бы описать действия врачей, которые работали в «двадцатке»?

- Люди в белых скафандрах, они спасают жизни. Я это видел. Причём они работают в трёх парах перчаток, медсёстры так ставили нам капельницы. И понять, кто перед тобой: мужчина или женщина — сложно.

Мне как-то принесли еду, я ещё первые дни плохо видел и сказал: «Ой, миленькая, спасибо». «Она» поворачивается и говорит низким голосом: «Я не миленькая. В крайнем случае, я миленький». Я извинился, а он сказал, что не обижается, и что я не первый, и, к сожалению, не последний. Это потом я узнал, что его зовут Влад, у него было написано имя маркером на спине. А если не написано, ты не поймёшь, кто именно перед тобой.

Потом начинаешь различать их по голосу. Потом смотришь в панорамную маску и различаешь по глазам. Причём, приносят еду и говорят и «приятного аппетита», и «пожалуйста».

Доброе отношение персонала к больным при всех тех сложных условиях, в которых им приходится работать. Они ходят 4 часа в своих костюмах, а то и больше, потом есть час на перерыв, потом опять надевают свои скафандры - и за работу. Девочки там за день теряют по килограмму. Они профессионалы, низкий поклон этим ребятам.

- Какие меры вы соблюдаете после выздоровления?

- Мне расписали курс лечения на 3 месяца. Я его придерживаюсь. Прошёл месяц, сейчас лекарства меняются, и я буду соблюдать его и дальше.

Знаете, у нас многие думают, что если ты вышел из больницы, ты здоров. Да нет. Если ты вышел из больницы, значит, что просто именно в больнице тебе больше не надо находиться. Но продолжать курс лечения и соблюдать определённые ограничения, в том числе в отношении питания, некоторое время ты обязан. Хотя я и без диет потерял 11 кг.

И я по-прежнему, где надо, хожу в маске, тщательно мою руки, потому что никто не даст гарантию от повторного заражения. Поэтому берегите себя, люди. И будьте все здоровы!